Самый дорогой доктор

Автор: Оксана Санжарова, зав. сектором выставок музея Скрябина, искусствовед, художник, журналист, автор ряда статей о художниках и цикла лекций «Занимательное искусствоведение»

Самые высокие цены, о которых говорят и которые были заплачены за работы уже умерших художников, при их жизни так бы не поднялись – это что‑то вроде торговли тюльпанами, когда у живущего художника больше минусов, чем плюсов" – написал однажды Винсент Ван Гог своему брату Тео, занимавшемуся торговлей картинами. В том, что эти слова написал именно Ван Гог, присутствует печальная ирония – ведь картины, при жизни художника продававшиеся редко и дешево (хотя утверждение "не продал ни одной картины" и неверно), начали стремительно расти в цене вскоре после его гибели.

Более того – именно работа Ван Гога целых 15 лет возглавляла список самых дорогих картин. Или, точнее, самых дорого проданных.

Удивительно, но это не подсолнухи, не ирисы, не автопортрет и не пейзаж. Это портрет человека, находившегося рядом с Ван Гогом последние 80 дней его жизни и, по мнению некоторых биографов, ставшего косвенной причиной его смерти – доктора Поля-Фердинанда Гаше.

История этого человека вполне достойна подробного рассказа.

Поль Гаше родился и вырос в Лилле, но позже его семья переехала в Мехелен. Его отец занимался торговлей мануфактурой, но Поль выбрал иной путь. Даже целых два пути – в Париже он поступил на медицинский факультет, но со временем к профессии врача добавилось неожиданное звание "бакалавр искусств". А, впрочем, не такое и неожиданное –Гаше утверждал, что среди его предков был великий фламандский живописец Мабюз, и весьма этим гордился.

В 26 лет он прервал обучение, чтобы участвовать в борьбе с эпидемией холеры, позже как врач участвовал в войне с Пруссией. После войны Гаше некоторое время работал в парижских психиатрических больницах, защитил диссертацию по теме "Исследование о меланхолии" и, получив степень доктора медицины, смог открыть собственный кабинет. Его профессиональные интересы были весьма разнообразны: общая медицина, психоневрология, педиатрия, физиотерапия, гомеопатия… Он не был узким специалистом в психиатрии, но имел солидный опыт в этой области после работы в психиатрических больницах и стажировки у известного психиатра Фарле.

Это портрет Поля-Фердинанда Гаше, ставшего косвенной причиной его смерти

Он женился довольно поздно, в сорок лет, и вскоре из‑за болезни жены покинул Париж и приобрел особняк в тихом городке Овре. Через три года, несмотря на все старания доктора, его жена умерла от туберкулеза, оставив ему сына Поля и дочь Маргарет.

Работал доктор в Париже, совмещая должности врача компании Северных железных дорог и врачебного инспектора парижских школ. Оверский дом, куда он наезжал раза три в неделю, служил его страсти к искусству. В просторной мансарде он устроил мастерскую, куда приглашал работать знакомых художников. Одним из его первых гостей стал импрессионист Арман Гийомен.

Известно, что Гаше встречался с Густавом Курбе и Оноре Домье, дружил с Полем Сезанном, Камилем Писсарро и Огюстом Ренуаром (которого он лечил от пневмонии). Был он и среди врачей, которых приглашали к Эдуару Мане (и пытался отговорить художника от ампутации ноги).

С художниками он общался и как врач, и как коллекционер, нередко позволяя им расплачиваться за лечение картинами. У Гаше был отличный вкус, опережающий время, – импрессионисты появились в его коллекции раньше, чем возник термин "импрессионизм".

Для тихого Овера такой житель был чрезмерно столичным, чрезмерно передовым и чрезмерно эксцентричным – его любимыми темами в светской беседе были гомеопатия, преимущество кремации перед похоронами в земле и свободная любовь, а такое вольнодумство и не всякий парижанин терпел. Помимо этого, доктор пытался учредить "общество взаимного анатомирования", куда предлагал вступать всем своим знакомым. В частности, он долго заманивал туда Ренуара, объясняя, как важно для антропологии изучить мозг и сердце гения (Ренуар, которому доктор оплачивал натурщиков, когда у художника не было на это денег, лестное предложение вежливо отклонил).

Вот к такому своеобразному человеку (и врачу) обратился в мае 1890 г. Винсент Ван Гог. Доктор показался ему человеком интересным и… несколько безумным. В письме брату он рассказывал о нем так: "Господин Гаше, на мой взгляд, так же болен и нервен, как я или ты, к тому же он много старше нас и несколько лет назад потерял жену; но он врач до мозга костей, поэтому его профессия и вера в нее помогают ему сохранять равновесие. Мы с ним уже подружились".

Гаше восхищался работами, которые Ван Гог привез в Овер из Сен-Реми‑де-Прованс. Особенно ему нравилась "Арлезианка". В отличие от многих, считавших, что живопись чрезмерно возбуждает Ван Гога, доктор настаивал, что тому необходимо как можно больше рисовать, и практически сразу после знакомства попросил художника написать свой портрет.

"Работаю сейчас над его портретом: голова в белой фуражке, очень светлые и яркие волосы; кисти рук тоже светлые, синяя куртка и кобальтовый фон. Он сидит, облокотясь на красный стол, где лежат желтая книга и веточка наперстянки с лиловыми цветами. Г‑н Гаше в восторге от этого портрета и требует, чтобы я, если можно, написал для него точно такой же" (из письма Винсента Ван Гога к брату Тео, 1890 г.).

Это был не первый портрет врача, созданный Ван Гогом. За год до этого в арльской больнице он написал портрет врача-практиканта Феликса Рея. Рей, в отличие от Гаше, был к новому искусству совершенно равнодушен и загородил подаренным портретом дыру в стене курятника. К счастью, в 1900 г. на него каким‑то чудом наткнулся художник Шарль Камоэн – и спас полотно (ныне находящееся в собрании ГМИИ им. А. С. Пушкина).

Портрет Гаше, написанный обычным для Ван Гога энергичным отрывистым мазком, выгодно отличается от довольно формального портрета Феликса Рея. Гаше сидит в свободной позе, мир вокруг него наполнен предметами – книги, цветок в стакане с водой, голубые холмы за спиной героя, позволяющие думать, что он позирует на веранде или возле окна.

Работая над портретом Гаше, Ван Гог часто бывал у него в гостях, затем писал портрет его дочери и говорил "что нашел в Гаше друга и даже в некоторых отношениях брата – настолько мы похожи внешне и внутренне".

Они действительно были похожи – не как братья, а как отец и сын – синеглазые, с крупными, выразительными чертами лица и светло-рыжими волосами.

Они действительно были очень похожи, но не как братья, а как отец и сын

Впрочем, со временем, судя по переписке с Тео, Ван Гог потерял веру в методы доктора: "Я думаю, мы никоим образом не можем рассчитывать на доктора Гаше. Во-первых, он болен еще сильнее, чем я, или, скажем, так же, как я. А когда слепой ведет слепого, разве они оба не упадут в яму?"

Их дружба продлилась больше двух месяцев и прервалась за несколько дней до смерти Ван Гога. Слишком близкое общение сыграло дурную шутку и с доктором, и с художником – Ван Гог увлекся его дочерью Маргарет. Говорят, что это увлечение было взаимным и что доктор, при всем свободомыслии и рассуждениях о "праве на свободную любовь" не смог с этим смириться. Даже если это правда, то сложно осуждать отца, который постарался прекратить отношения дочери с бесконечно талантливым и бесконечно неудобным человеком. Впрочем, это не мешает некоторым биографам Ван Гога винить Гаше в самоубийстве художника.

Но мы точно знаем, что умирающий Ван Гог попросил послать именно за доктором Гаше, хотя к нему уже пригласили местного врача.

Это Поль Гаше оказал Винсенту первую помощь – промыл рану, убедился, что пулю извлечь невозможно, наложил повязку и послал за Тео Ван Гогом. Известно, что доктор был одним из немногих, кто пришел проводить художника в последний путь. Известно, что именно его руке принадлежит карандашный набросок печального, безбородого, почти андрогинного лица мертвого Ван Гога.

А портрет самого Гаше оказался у брата Винсента – Тео, который тоже вскоре умер. После него картину унаследовала вдова Тео – Иоганна Ван Гог-Бондер. В 1896 г. она продала портрет знаменитому торговцу картинами Амбруазу Воллару. В 1930 г., сменив пятерых владельцев, полотно оказалось во Франкфурте, в Штаделевском институте, откуда было изъято Имперским министерством народного просвещения и пропаганды как образчик "дегенеративного искусства". В 1938 г. по распоряжению Геринга картина была продана амстердамскому дилеру, у которого ее приобрел коллекционер Зигфрид Крамарски. Вместе с Крамарски портрет Гаше перебрался в США, где его неоднократно экспонировали в музее Метрополитен.

Спокойная жизнь картины закончилась в 1990 г., когда семья Крамарски решила выставить ее на аукционе Кристис. Торги длились примерно пять минут, после которых "Портрет доктора Гаше" на некоторое время стал самой дорогой картиной в мире. Вскоре японский магнат Реэи Саито, приобретший Ван Гога за 82 с половиной миллиона долларов, заявил, что его так раздражают огромные налоги, что он намерен "унести полотно с собой в могилу", завещав кремировать вместе со своим телом. К счастью, со временем Саито передумал, и после его смерти в 1996 г. "Доктор Гаше" (проведший все эти годы в сейфе) был перепродан международному инвестиционному фонду, откуда уплыл в чью‑то частную коллекцию за цену от 83 до 130 миллионов долларов и с тех пор рядовому зрителю доступен только в репродукциях.

Вероятно, Ван Гог нашел бы историю этой картины довольно занятной.

Кстати, вполне может быть, что нынешние владельцы сохраняют анонимность (и собственную, и местонахождения картины), чтобы ее не лишиться – ведь на возвращение "Портрета доктора Гаше" вполне может претендовать Штаделевский институт, из которого он был конфискован нацистами.

Но если "Портрет доктора Гаше" скрылся в частной коллекции, что же за картину мы можем совершенно свободно видеть в музее д‘Орсе?

Ее история тоже интересна. Предполагается, что просьбе доктора Гаше (которая упоминается в письме к Тео) Ван Гог написал и вторую версию портрета. Над ней он работал практически до самой смерти. Композиция его схожа с первым, но стол опустел – на нем ни книг, ни стакана, в котором стояла наперстянка. Цветущая веточка, впрочем, осталась – теперь ее прижимает рукой к столу сам доктор – но написана она куда более скучно. Изменились ритм и краски портрета – пропали вибрирующие серо-бирюзовые мазки, объединявшие голубой фон и синий редингот врача и перекликавшиеся с рисунком на скатерти и бликами на листьях наперстянки, теперь на фон, листья и скатерть мазки положены с неожиданной для Ван Гога безрадостной монотонностью.

Композиция его схожа с первым, но стол опустел – на нем ни книг, ни стакана

Впрочем, фуражка, лицо и волосы врача написаны с обычным для художника темпераментом, но выражение лица изменилось, превратившись из печально-внимательного в рассеянное. Возможно, все это говорит о спаде интереса к портрету у художника, а возможно, объяснение куда проще, и доктор, увлекавшийся живописью, сам закончил свой портрет. Впрочем, есть еще более смелая версия: "Гаше (сам или при помощи дружившего с ним Сезанна) написал не только второй вариант портрета, но и все картины, которые приписывают 'оверскому' периоду Ван Гога". Сторонники этой теории напоминают, что Гаше не только собирал 'новую живопись', но и копировал работы из своей коллекции (подписываясь псевдонимом Поль ван Риссель).

Но за врача-коллекционера внезапно вступается главный хранитель музея д‘Орсе Анн Дистель: "Гаше – художник без таланта, коллекционер без денег, загадочный одиночка в поисках отблесков славы других? Возможно. Фальсификатор? Нет". Ее мнение подтверждают и "косвенные улики" –в частности, холст, который использовал, Ван Гог отличается от холста, на котором писал свои копии Гаше.

Но даже если Гаше и подделал портрет, сделал он это совершенно бескорыстно – при жизни он из своей коллекции ничего не продал, да и на выставки картины предоставлял редко и неохотно. Лишь через много лет после его смерти (случившейся в 1909 г.) сын Поля Гаше – Поль-младший –передаст существенную часть отцовской коллекции в музеи.